В психиатрическую больницу Мурманской области принудительно госпитализирована журналистка Лариса Арап. Так чиновники от здравоохранения отомстили ей за статью «Дурдом», помещенную в специальном мурманском выпуске местной оппозиционной газеты. 

49-летняя Лариса Арап уже имела дело с психиатрией. В 2004 году, когда ее избрали председателем жилищного кооператива, она столкнулась с такими проблемами, что, не выдержав стресса, обратилась к врачу своей поликлиники. У врачей тогда нашлось только одно решение — принудительная госпитализация в психбольницу. Два месяца она пробыла в психиатрическом стационаре.

Когда в Мурманске появилось отделение Объединенного гражданского фронта, она вступила в него. Участвовала в Марше несогласных, выступала на митингах. 8 июня 2007 г. в местной оппозиционной газете «Марш несогласных» в статье Илоны Новиковой «Дурдом» была опубликована беседа с ней, в которой Лариса рассказала об издевательствах и произволе в отношении детей — пациентов областной психиатрической больницы. Статья взбудоражила общественность и очень не понравилась местным властям и медицинскому начальству. Эта статья и стала причиной дальнейших злоключений Ларисы Арап.

В прошлом году она решила получить водительские права. Прошла почти всех врачей медицинской комиссии. Со стороны психиатра возражений не было. Однако положительного заключения комиссии ей получить не удалось из-за плохого зрения.

После курса лечения у офтальмолога Л. Арап решила вновь пройти медицинскую комиссию и все-таки получить водительские права. Она поехала в Североморск, где зарегистрирована по месту жительства, и снова начала обходить всех врачей. 5 июля 2007 г. Лариса пришла на прием к врачу-психиатру Североморской поликлиники Ольге Решет, которая, убедившись, что перед ней автор материала «Дурдом», попросила подождать в коридоре. Как рассказывает сама Лариса, примерно через 30 минут приехала милиция, которая удерживала Ларису до приезда бригады «скорой помощи». Затем она была принудительно доставлена в стационар Мурманского областного психоневрологического диспансера (ПНД).
Во время госпитализации Лариса сумела позвонить по мобильному телефону своему мужу Дмитрию Терешину. Он приехал из Мурманска в Североморск на своей машине, но жену там уже не застал. О причинах принудительной госпитализации ему сообщить отказались. 

В тот же вечер в стационар поехала их дочь Таисия со своим мужем. Дежурный врач Копыйя Юлия Игоревна отказалась сообщить, на каких основаниях была госпитализирована ее мать. По словам дочери, врач сказала ей, что таких вещей, как статья «Дурдом», быть не должно, это ненормально, и ее мать останется в больнице надолго, а может быть, и навсегда. Таисия рассказывает, что Копыйя также угрожала и ей принудительным помещением в психбольницу, если она слишком настойчиво будет добиваться документов, связанных с госпитализацией ее матери.

На следующий день после госпитализации Ларису осмотрела врачебная комиссия, согласившаяся с необходимостью принудлечения. Лариса рассказала, что увидела как бы сквозь пелену в глазах подошедших к ней врачей, которые молча по-стояли и ушли. Так прошла комиссия.

Вечером ее избили санитары; ссадины и кровоподтеки не сошли до сих пор. Потом ее привязали к кровати. Больше суток она пролежала привязанной. Позже медицинские чиновники в Мурманске объясняли, что она «в связи с имеющимся у нее психомоторным возбуждением была фиксирована в пределах постели». 9 июля Арап объявила голодовку протеста — и держала ее 5 дней. Мурманские психиатры расценили голодовку как еще одно доказательство психического заболевания и подвергли Ларису принудительному кормлению.

Людям, мало знакомым с карательной стороной психиатрии, иногда трудно представить себе, что такое фиксация. Человека привязывают за руки и ноги к кровати и оставляют так на неопределенно долгое время — от нескольких часов до нескольких недель и даже месяцев. До привязанного никому нет никакого дела, и это счастье, если среди находящихся в палате душевнобольных есть адекватный и сострадательный человек, который подложит под привязанного судно, даст ему попить. Если фиксация продолжается неделями, у человека образуются пролежни.

7 июля Дмитрий получил свидание с женой. С его слов, она была вялая, едва передвигалась, с трудом говорила, плохо ориентировалась в пространстве и не могла держать равновесие. Она рассказала, что ей делают какие-то инъекции. В тот же день Дмитрий написал дежурному врачу заявление о резком ухудшении состояния здоровья его жены после помещения в психиатрический стационар.

18 июля суд Ленинского района г. Мурманска под председательством судьи Пасечной Л.Г., при участии прокурора Улановой Л.Н. постановил, что Лариса Арап обоснованно помещена в психиатрический стационар в недобровольном порядке. Судья ссылался на ст. 29 пункт а) «Закона о психиатрической помощи», в которой говорится о принудительной госпитализации лиц, представляющих «непосредственную опасность для себя или окружающих».

Адвокат Ларисы Арап Светлана Лукичева обжаловала решение суда в Мурманском областном суде. Муж Дмитрий направил жалобы в прокуратуру района и местные органы здравоохранения. 25 июля он встретился с главой комитета по здравоохранению Мурманской области Игорем Ковалевым, который сказал, что не будет вмешиваться в это дело, поскольку психиатрия — вещь слишком сложная и он полностью доверяет врачам.

26 июля Ларису Арап перевели в областную психиатрическую больницу в городе Апатиты, в 300 км от Мурманска — подальше от родственников, назойливых журналистов и возмущенных правозащитников.

Между тем случай в Мурманске получил большую огласку в прессе. ОГФ обратился за помощью к Уполномоченному по правам человека в РФ Владимиру Лукину и главе Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека при президенте РФ Элле Памфиловой. 

Сейчас, пока Лариса Арап не освидетельствована независимыми экспертами, никто ответственно не может сказать ничего определенного о состоянии ее психического здоровья. Однако и дело вовсе не в этом. Речь идет о реабилитации инструмента карательной психиатрии, за которые советские психиатры были изгнаны из Всемирной психиатрической ассоциации, а страна была подвергнута международному осуждению. Проблема в том, что именно мурманские психиатры понимают под непосредственной опасностью Ларисы Арап для себя или окружающих. Каковы подлинные мотивы ее недобровольной госпитализации и принудительного медикаментозного лечения? Одно дело — если она бросалась на окружающих с топором в руках или, мучаемая галлюцинациями, пыталась покончить с собой. И совсем другое — если угроза окружающим обнаружилась в ее публикации в газете «Марш несогласных» и оппозиционной деятельности в ОГФ.

Родные и друзья Ларисы Арап дружно свидетельствуют, что она не вела себя агрессивно, была вменяема и адекватна. Руководитель Мурманского ОГФ Елена Васильева хорошо знает Ларису Арап. Она никогда не замечала за ней каких-либо психических отклонений, агрессивности. Васильева — эколог, но раньше была фельдшером «скорой помощи» и представление о психиатрических больных имеет.

30 июля Уполномоченный по правам человека Российской Федерации Владимир Лукин распорядился создать комиссию для проверки обоснованности принудительной госпитализации Ларисы Арап. Формирование комиссии поручено президенту Независимой психиатрической ассоциации Юрию Савенко. «Новая газета» будет информировать читателей о работе комиссии и дальнейшей судьбе Ларисы Арап.

Вместо комментария

Разговор по телефону с и.о. главного врача Мурманской областной психиатрической больницы в Апатитах Евгением ЕНИНЫМ.

— Евгений Николаевич, я журналист «Новой газеты» и хотел бы попросить у вас комментарий по поводу госпитализации Ларисы Арап. 

— Я не могу комментировать. Закон запрещает мне даже сообщать о факте нахождения здесь больной. Это медицинская тайна. Посмотрите ст. 9 Закона о психиатрической помощи.

— Но это общеизвестный факт, что она здесь находится.

— Может быть, но я не имею права это подтверждать.

— Мы хотим представить в нашей газете разные точки зрения об этом случае, а не только мнения правозащитников. Разве вы не заинтересованы в том, чтобы информация была 
объективной?

— Я не могу давать сведения о больных. Вы сейчас спросите ее диагноз.

— Я не спрашиваю ее диагноз и назначенное лечение, я не прошу вас выдавать медицинскую тайну. Скажите только, сейчас, с вашей точки зрения, Арап представляет угрозу для себя или окружающих?

— Без комментариев. Это относится к медицинской тайне.

— А каков прогноз, когда ее выпустят?

— Я об этом тоже не могу говорить. Никаких вопросов о конкретных больных. Я могу с вами говорить только на общечеловеческие темы.

— Хорошо, вопрос на общечеловеческую тему: скажите, а как вы лично относитесь к фактам использования психиатрии в политических целях в СССР?

— Я могу судить только по сообщениям в прессе, но если такое в Советском Союзе действительно было, то я возмущен.

— А вы не думаете, что такое может повториться и сегодня?

— Может быть, где-нибудь теоретически такое и может повториться, но у нас этого нет, в нашей больнице нет.

— То есть случай с Ларисой Арап вы не относите к таким?

— Частные случаи не комментирую.

— А я могу поговорить с ней по телефону?

— Не можете. Неизвестно, захочет ли она с вами разговаривать, и вообще для этого нужно согласие ее представителей. Вот сегодня у нас будут здесь представители из Комитета здравоохранения, которые курируют больницу, из прокуратуры и с ними журналисты. Читайте, что они напишут.

По материалам Новой Газеты