СВЕРХТАЙНЫЙ ДНЕВНИК ЛЬВА ТОЛСТОГО

Александр Дегтярёв,
литературовед,
лауреат премии Союза журналистов России

И вот являлась она, с длинной чёр ной косой, высокой грудью, всегда печальная и прекрасная, с обнажён ными руками, с сладострастными объятиями. Она любила меня...
Лев Толстой, «Юность»

До недавнего времени существовало две версии посещения Львом Тол­стым (без вездесущей жены) Воро нежского края весной 1894 года. По первой, он проведал на хуторе Ржевск Острогожского уезда Владимира Григо рьевича Черткова по делам существовав шего к тому времени уже десять лет изда тельства «Посредник». Согласно другой, наведывался в воронежские места, чтобы собрать материалы для новой редакции повести «Холстомер».
Но есть и третья, малоизвестная вер сия, интерес к которой проявляли ве­ликие русские писатели Михаил Алек сандрович Шолохов и Виктор Петрович Астафьев. Во всяком случае, вопросы по поводу её они не раз задавали воронеж скому краеведу Григорию Фёдоровичу Чистоклетову. Однако Григорий Фёдо рович считал, что время для сенсацион ной публикации не пришло, а возможно, и не придёт никогда...     
...На протяжении почти полутора ве ков Воронежская губерния была самым крупным духовным центром движения скопцов. Последователи Кондратия Се ливанова считали, что спасти свою душу на Руси можно лишь борьбой с плотью радикальным путём - оскоплением. Но вообращённые завещали своё имущество на «благое дело» - на эти средства у помещиков выкупались крепостные крестьяне. Главная задача селиванов-цев: объединить под своими знамёнами 144 000 кастратов - по числу избранных для Страшного суда, и привести на пост главы правительства Российской импе рии Кондратия Селиванова.
Первоначально акт оскопления заклю чался в «огненном крещении» - отжигании у мужчин и женщин раскалённым железом части первичных и вторичных половых органов. Согласиться на такое могли единицы, уж слишком болезнен ной была операция. Кроме того, новооб ращённый должен был соблюдать пять обетов: отказаться от секса, мяса, алко голя, посещения православных церквей и употребления бранных слов.
Потом решено было перенять опыт па лестинцев, которые на заре христианс тва оскоплялись «малой печатью», или «первой чистотой», с помощью режущего инструмента - ножей, кос, серпов, бритв и топоров.
Однако тут же начались споры, счи тать ли такого обращённого настоящим скопцом. В итоге решили ампутировать и детородный орган - «ключ бездны». В результате таких операций на теле ос тавался только овальный шрам - «боль шая царская печать». Высшей степенью
посвящения считалось выжигание после этого на теле распятия и пяти ран Хрис товых. Полагали, что «вторая чистота» окончательно заглушает властный зов плоти.
В 1770-е годы инвалидами из-за оскоп ления стало довольно большое число воронежцев. Десятки жертв дикого обряда вообще погибли. В итоге Екатерина II из дала указ, обязывающий местные влас ти целенаправленно выявлять изуверов и отправлять их на каторгу на 15 лет. За последующие 140 с лишним лет в Сибирь этапировали десятки тысяч «божьих» людей. Но несмотря на это секта оказалась удивительно живучей.
Общежития - «корабли» скопцов - про должали действовать в пригороде Борисоглебска (тогдашней Тамбовской губер нии), во многих сёлах самой Воронежской губернии, в том числе вблизи от поместья Черткова. Между собой они поддержива ли весьма тесные контакты.
Льва Николаевича больше всего по разило то, что его книги наиболее чита­емы именно в среде скопцов. Начиная с «Войны и мира» и заканчивая публицис тикой. В издательстве «Посредник» эти люди стали постоянными заказчиками, для них даже предусматривались особые скидки и льготы.
Особенно большой интерес скопцов [ вызвало сочинение Толстого «Исследо вание догматического богословия», над которым он работал с 1879-го по 1884 год. [ В России оно было запрещено, у нас подпольно расходилось его женевское издание. Именно кастраты взялись за распространение «Богословия». Известный сектант Чуев из Коротоякского уезда говорил: «Граф Толстой - дюже убедительный старик».
С еретиками великого писателя объединило критическое отношение к официальному христианству, а также мученичество [по поводу вопроса пола, точнее - секса. Свои страсти Толстой откровенно отражал в дневниках: сначала - «личном», потом - «тайном», под конец жизни - в сверхтайном «Дневнике для самого себя». По этим записям можно проследить, как в 14 лет близорукий сероглазый Лев стал свидетелем сексуального «урока», устроенного старшим братом и горничной Машей. В16 лет будущий классик расстался с невин ностью в публичном доме. Чувственность достигла пика в возрасте 24 лет. Дневник свидетельствует: «Пьяный Епишка вче ра сказал, что с Соломонией дело на лад идёт. Хотелось бы мне её взять...»
В 25 лет, судя по дневнику, половые потребности фигурируют в числе самых срочных дел. Тем не менее на женщин Толстой уже тогда смотрел как на источ ник греха и разврата; а на брак - как на большую и не весьма полезную уступку «телесному человеку». Не видел ничего плохого в том, чтобы род человеческий вообще прекратился.
Наконец, на смену однодневкам прихо дит постоянная пассия - яснополянская молодуха Аксинья Базыкина, муж которой был отправлен на заработки в город. Толс той посвятил Аксинье, на которой чуть было не женился, свою замечательную повесть «Дьявол» о том, что победить сладострас тие можно убив или себя, или её...
...Спустя какое-то время после обще ния со Львом Николаевичем известная революционерка М. Ф. Ветрова сожгла себя, облившись керосином. В «Крейцеровой сонате» муж казнит жену. Смертью заканчиваются противоречия между суп ругами и в «Живом трупе».
Возможный третий путь, тот самый, ко торый выбрали десятки, если не сотни ты сяч скопцов, тогда ещё не приходил Льву Николаевичу в голову.
О скопчестве Толстой впервые услышал от тамбовских крестьян Михаила Тарабрина и Андрея Тарасова. Они рассказали ему о Борисоглебской секте, в которой были даже очень богатые купцы.
Подробности Лев Николаевич пытался узнать через Александру Николаевну Чи черину, бывшую замужем за внебрачным сыном императора Александра I оберкамергером Эммануилом Дмитриевичем Нарышкиным.
Услышанное произвело на Толстого та кое яркое впечатление, что писатель за горелся желанием купить в Тамбовской или Пензенской губернии имение, жить поблизости от скопцов, а затем и самому, быть может, стать одним из них.
В сентябре 1869 года Толстой выехал из Москвы, имея на руках большую сумму денег. Восьмого сентября он проехал че рез Моршанск. Только экстраординарные усилия Александры Нарышкиной-Чичери ной заставили его отказаться от странной идеи. Тем не менее направление поиска душевного покоя определилось - на юг от Москвы, в Центральное Черноземье.
«Самым сложным человеком среди крупнейших людей XIX столетия» с пол ным для того основанием считал Толстого Максим Горький. Наиболее ярко эта слож ность проявилась во взаимоотношениях с женой, Софьей Андреевной. Тридцать лет замужества она была беременна сто семнадцать месяцев (почти десять лет). Кормила грудью больше тринадцати лет. Всего у Толстых было 13 детей. Выжили девять. Кроме того, было пять выкиды­шей. Софья Андреевна не раз на коленях со слезами настаивала на прекращении супружеских отношений. Лев Николаевич категорически был против.
Первый большой скандал произошёл после того, как в феврале 1871 года у Толс тых родился пятый ребёнок - дочка Маша. Софья Андреевна заболела родильной го рячкой, была при смерти. Возможность повторных физических страданий при сле дующих родах вселяла в неё ужас. Появи­лось неистребимое желание любой ценой избежать новой беременности.
Разлад в супружеских отношениях при вёл Льва Николаевича в конце концов к
болезни. Он впал в депрессию. Пришлось даже отправиться лечиться «на кумыс».
Жена пыталась наладить контакт на бо лее или менее приемлемом уровне. Но ре цидивы недовольства проявлялись вновь и вновь. Однажды в ярости Софья Андре евна заявила: «Я подам Государю проше ние, чтоб он... отдал бы тебя мне под опе ку, как ненормального человека!»
Толстого всё чаще стали посещать мыс ли о смерти. Об этом писал в своих воспо минаниях и уроженец Воронежа Гаврила Андреевич Русанов.
Так уж получилось, что в семью Русано вых Толстой попадал в основном в момен ты тревог и волнений. В такие, о каких он пишет в своей «Исповеди»: «Со мной сде лалось то, что я, здоровый, счастливый человек, почувствовал, что я не могу бо лее жить, - какая-то непреодолимая сила влекла меня к тому, чтобы как-нибудь из бавиться от жизни. Нельзя сказать, чтоб я хотел убить себя. Сила, которая влекла меня прочь от жизни, была сильнее, пол нее.. . Мысль о самоубийстве пришла мне так же естественно, как прежде приходи ли мысли об улучшении жизни».
Те же самые чувства испытывала и Со фья Андреевна. Не раз она пыталась покон чить жизнь самоубийством - лечь под иду щий на полной скорости поезд. И только случайность предотвращала этот финал.
И тогда начался поиск иного пути...
В письме В. Г. Черткову от 24 июля 1885 года Толстой писал: «Сделай себе поте ху даже с женой - и ей, и себе скверно. Оскопись, как Ориген, - скверно. Мучься всю жизнь воздержанием и похотливос тью - скверно». Где выход?
Тема оскопления в беседах и перепис ке Толстого с Чертковым всплывает вновь и вновь на протяжении долгих лет. Вла димир Григорьевич был единственным, кто разделял подвижки души писателя в этом направлении. Все остальные близ кие друзья были категорически против.
25 марта 1894 года шестидесятипятилетний Толстой выехал к Черткову с намерением в последний раз обсудить волновавшую их тему и предпринять ре шительный шаг. Во время пересадки на воронежском вокзале с московского по езда (он пришёл в половине седьмого утра) на ростовский Лев Николаевич дал понять Гавриле Андреевичу Русанову, для чего едет на хутор Ржевск. Тот пришёл в ужас, убеждал не торопиться.
Тему оскопления на время вытеснила тема проституции. Лев Николаевич оп равдывая проституток, сравнивал их (в переписке с Николаем Николаевичем Страховым} с повивальными бабками, и экономками: «Эти несчастные всегда были и есть, и, по-моему, было бы безбожием и бессмыслием до пускать, что Бог ошибся, устроив это так, и ещё больше ошибся Христос, объявив прощение».
Рецидив темы скопчества, которая ни когда не исчезала окончательно, про­изошёл в то время, когда петербургская комиссия из пяти иерархов церкви под председательством Константина Петро вича Победоносцева приступила к рас смотрению всех сочинений Толстого на предмет их пагубности для общества.
24 февраля 1901 года было опублико вано Определение Правительствующего Синода об отлучении писателя от церк ви, его анафеме в одном ряду с Емельяном Пугачёвым (перед казнью в 1775 году анафему Пугачёву отменили). В Опреде лении, в частности, говорилось следую щее: «Известный миру писатель, русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой в пре­льщении гордого ума своего дерзко вос стал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно перед всеми отрёкся от вскормившей и воспитавшей его мате ри, Церкви православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в на роде учений, противных Христу и Церкви, и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной, кото рая утвердила вселенную, которою жили и спасались наши предки и которою доселе держалась и крепка была Русь Святая».
И опять готовится поездка к Черткову.
Операцию оскопления должен был провести сын Гаврилы Русанова Андрей (1874-1949 гг.), широко известный в го роде хирург земской больницы. Андрей Гаврилович не отказывался от миссии, но всё время откладывал её. У Черткова это вызывает раздражение. При этом он ссылается на хранящийся у него дневник Толстого с клятвами выполнить задуман ное любой ценой.
Лев Николаевич вынуждает Владимира Григорьевича вернуть дневник, изымает отдельные страницы, сохраняя при этом на всякий случай требовательные пись ма Черткова.
Когда Толстой умер, так и не доехав до Воронежа, первым делом Чертков на правляется в Ясную Поляну. В отсутствие Софьи Андреевны 8 ноября 1910 года он производит в кабинете писателя обыск и изымает письма, компрометирующие его самого в глазах общественности.
Остаётся вопрос: почему Лев Никола евич не выполнил задуманное? Очевид но потому, что осознавал: следом за ним пойдут тысячи...

«Чудеса и приключения», №5, 2008